Евгения Леонова сыграла пока немного ролей, но уже стала заметной. Она обратила на себя внимание в сериале «Опасная близость». А в недавно вышедшем фильме «Семейное счастье» у актрисы главная роль. Но с ближение с партнером Евгением Цыгановым шло непросто. О том, что «все прекрасное — это трудно», — в эксклюзивном интервью журналу «Атмосфера».
- Это очень интересная история. В конце третьего курса мне написала подруга Стаси (режиссер фильма Стася Толстая. — Прим. авт.), моя однокурсница: «Стася хочет с тобой познакомиться». Встретились мы в итоге только через месяца четыре, и я оказалась у нее в агентстве. Стася не только режиссер, но и агент, прекрасная актриса. Она окончила мастерскую Сергея Соловьева во ВГИКе. Пробы в ее фильм «Семейное счастье» случились позже. После первых проб в феврале была тишина до конца мая. Стася сказала, что я пока не готова к главной роли, потому что у меня очень активная мимика, уместная на сцене, но не в кадре, и в целом внутренне не готова. Но сказала мне следующее: «У тебя есть то, что мне нужно, просто тебе надо кое-чему научиться и поверить в себя». Она посоветовала посмотреть несколько шедевров, таких как «Ускользающая красота», «Бертолуччи», «Мечтатели», «Дни супружеской жизни» Бергмана. Снимать себя, смотреть, как я работаю в кадре. Потом были пробы с Владом Ценевым и с другими партнерами. И вроде бы у меня стало получаться, потому что я видела, что в меня верят и уже любят. После проб с Владом Стася сказала, что через неделю у меня пробы с Цыгановым. А я вообще не знала, что Евгений Эдуардович утвержден на роль. И после проб с Евгением я плакала (смеется), мне показалось, что ничего не получилось. Но Стася предложила встретиться, несмотря на результат. Мы увиделись в этот же день вечером, и она сообщила, что утверждает меня.
- Вы знаете, я не испытала бурную радость и облегчение, а наоборот, на мои плечи навалилась огромная ответственность. У меня просто мозг взорвался, потому что я понимала, какая работа предстоит. Я почувствовала еще большее сомнение в том, что смогу это сделать, потому что у меня не было никакого опыта. Я даже не знала, что такое кадр, дубль…
- Конечно же, мне было страшно. Это абсолютно нормальное ощущение. Странно, если бы я его не испытывала. У меня никогда не было проб с артистами такого уровня. Мы встретились, нормально пообщались, но все равно я чувствовала, что мы закрыты друг к другу. И, конечно же, у меня ничего не получалось. Я плакала от безысходности, понимая, что проигрываю самой себе. В тот момент я разочаровалась в себе окончательно. И когда все закончилось, в слезах убежала и просто сидела на лавочке часа три, переживала, что упустила свою возможность, потому что мне не хватило смелости.
- В первый съемочный день у меня сначала были одиночные сцены, потом с другими партнерами. Только на второй день появился Евгений. Стася специально так сделала, чтобы я хоть немного адаптировалась, поняла, как существовать перед камерой. Евгений — очень чуткий партнер, честный и нежный. Я считаю, что о лучшем первом партнере я и мечтать не могла. Но сближение происходило постепенно. Мы привыкали друг к другу.
- Съемки длились по двенадцать часов, я была практически всегда в кадре. Переживала каждую секунду, что делаю все не так. Организм уже не знал, как себя вести. На мне были кринолины, корсеты, я не могла дышать. А до съемок у меня была стремительная подготовка к тому, чтобы стать дворянской девушкой. (Смеется.) Две недели мы занимались французским языком, фортепьяно, танцами. И каждый день в течение трех недель мы со Стасей по шесть часов сидели, разбирали сценарий, что-то придумывали, правили. То есть сразу после выпуска из института я погрузилась в съемочный процесс. Но самым сложным оказалось прыгнуть в реку, в которую бьет ключ. Это была адски холодная вода, а я вообще мерзлячка и больше четырех дублей просто не выдержала. И когда Стася говорила, что надо еще раз, для меня это было ужасным испытанием. Ты прыгаешь и тут же пытаешься восстановить дыхание, минуту точно, потому что тело охватывают судороги и твою грудную клетку как будто сжимают под прессом. А нам нужно было еще и говорить в этот момент.
- Как вы восприняли себя первый раз, увидев на экране или на мониторе?
- Я ничего не поняла. Как будто это была не я.
- До «Семейного счастья» вас приглашали на пробы? Когда возникло предложение на роль в «Опасной близости»?
- До «Семейного счастья» я полтора года ходила на пробы, прощупывала почву, узнавала, как это работает. В первый раз ты просто хлопаешь глазами, потому что камера не сцена и тебя никто этому не учил. Кстати, режиссер «Опасной близости» Иван Китаев увидел меня в дипломном спектакле моего однокурсника Егора Ковалева «Вишневый сад», я играла Любовь Андреевну Раневскую. В тот период я уже вовсю готовилась к «Семейному счастью», и меня утвердили в «Опасную близость», а сами съемки сериала начинались через день после окончания съемок фильма.
- В «Опасной близости» вы играете певицу. Сами поете?
- Да, я пою. Ноты не знаю, все беру на слух. В «Опасной близости» из трех песен спела одну — «Ты». Но, я считаю, что это уже победа. Давно мечтала записать альбом или хотя бы одно произведение. (Улыбается.) Пока, к сожалению, на это времени нет. Изначально все песни должны были исполнять профессиональные певицы. Режиссер сказал: «Пусть каждый делает свою работу», и я с ним согласна. Но тем не менее призналась, что пою. Две песни уже были готовы, а последняя нет. Нам предложили что-то придумать и записать вариант. У нас с Антоном Захаровым были только текст и пара часов на работу. Пришли продюсеры, режиссер, послушали, что мы сделали, и им очень понравилось, так и оставили за мной эту песню.
- У вас очень сложная психологическая роль в «Опасной близости». Вы смогли легко отойти от съемок, выйти из образа? Как чувствовали себя после самых тяжелых сцен?
- Да, признаюсь, было нелегко. Думаю, у меня пока нет столько опыта, чтобы играть психологически тяжелую роль не во вред себе, этому надо учиться. Но, мне кажется, ты никогда не прощаешься со своим героем, он всегда в тебе.
- В «Семейном счастье» рассматриваются нюансы семейной жизни, отношений в паре, ревность, измены. И в «Опасной близости» у героини все очень сложно. Вам было чем играть исходя и из какого-то личного опыта?
- Я никогда не беру что-то выдуманное, основываюсь только на своих ощущениях, импульсах, чувствах.
- То есть у вас, несмотря на юный возраст, жизнь богата на переживания?
- Да, но это не только романтические переживания. Я вспоминаю что-то из детства, мои взаимоотношения с друзьями, близкими.
- Евгения, а где вы родились? Нигде нет такой информации.
- В Люберцах. Мама обратилась к знакомому врачу, так что я там только родилась, а жила в Москве.
- А чем занимаются ваши родители?
- Папа — инженер, мама — экономист, бабушка — учитель математики в прошлом. Никто не связан с творчеством. Только мой прадедушка, бабушкин папа, по ее словам, очень хорошо пел. А я с первого класса ходила в обычную бесплатную театральную студию, пробыла я там десять лет. С нами занимались и актерским мастерством, и сценической речью, и хореографией, и вокалом. Меня там научили слышать ноты, чувствовать свое тело. Мы ставили в основном мюзиклы: «Волк и семеро козлят», «Алиса в Стране чудес»… Потом моя подруга поступила в театральный класс при школе номер 2054, в девятый класс. Я поняла, что тоже хочу туда. Мама была единственной, кто поддерживал меня. Я поступила, уйдя из школы на районе, где училась, чему была очень рада, потому что меня гнобили некоторые ребята.
- Почему? Вы внешне интересная — может быть, они так свою симпатию выражали?
- Не знаю, возможно. В школу номер 2054 перешел и мой брат. Мы двойняшки, он старше меня на пять минут. Я поступила в театральный, а он в медицинский класс. А с пятого по восьмой мы с ним за одной партой сидели.
- Значит, вам было не страшно…
- Да, но это я защищала его (смеется), иногда и над ним шутили. Он был очень мягкий и тихий, а я достаточно боевой. Он у меня списывал литературу, русский, немецкий и английский, а я у него — химию, биологию, физику и математику. Он пошел своей дорогой, я своей. Брат учится в МГУ, в магистратуре, на почвоведа. А старшему брату двадцать восемь лет, он юрист. И они оба относились несерьезно к моему увлечению театром. Они такие… настоящие пацаны. (Смеется.) Я вообще росла среди парней, у меня еще два двоюродных брата, дети маминой сестры, они все математики, программисты.
- В чем-то вы похожи с братом?
- В детстве мы всегда были вместе, нас одинаково одевали, Сашке — синий костюмчик, мне — красный. Но у нас абсолютно разные характеры. Брат молчаливый был всегда, мог качаться на качелях часами. А я по кустам шарила, каких-то кузнечиков ловила, со всеми общалась. В общем, была этакий метеор, движок, и настроение у меня часто менялось. Но со мной невозможно было договориться, мама рассказывала, что я была очень сложной и нетерпеливой.
- Вы четко были нацелены на поступление в театральный институт?
- Да у меня и не было других мыслей. Я подходила к этому делу серьезно еще с детства. К поступлению в институт относилась спокойно, было предчувствие, что у меня получится, но это чувство было не от уверенности в себе. Мне кажется, если ты открыто и искренне относишься к своему делу, с колоссальной верой, то отчего не получится? Я просто это люблю, и все.
- Вы с первого раза поступили в ГИТИС. А у вас был выбор?
- Да, был. Я поступила во ВГИК к Владимиру Меньшову, но на платной основе, а потом мне позвонили и сказали, что за меня могут платить. Но тогда я дошла до конкурса к Юрию Николаевичу Бутусову, к Виктору Рыжакову и в Щепкинское училище до третьего тура. Я даже не выбирала. Сразу после встречи с Юрием Николаевичем Бутусовым поняла, что хочу учиться у него. Поняла это на поступлении, оно, конечно, просто невероятным было.
- Поступление или факт того, что вы приняты?
- Нет-нет, само поступление. Я встретилась с Юрием Николаевичем на втором туре. Мы заходили десятками. Он со всеми хорошо общался, задавал вопросы, смеялся. И когда дошла моя очередь, мельком посмотрел на меня и уперся взглядом в какие-то бумаги. Я даже до половины стихотворение не дочитала, и он: «Все, спасибо. Давайте прозу». И опять быстро остановил, потом все то же самое с басней и с песней. Я поняла, что это конкретный провал, и сказала: «А можно я еще кое-что сделаю?» Он: «Ну давайте». Я начала говорить детским голосом (монолог Рины Зеленой «На елку»), секунд пять прошло, и он: «Все, хватит, спасибо». Я не понимала, что со мной не так. Но не думала: «Вот сейчас докажу», мелькнуло: «Ну, значит, здесь не мое место». И потом объявили, что из десятки только я прохожу на третий тур. Я продолжила дальше поступать к нему, и это было очень интересное путешествие. Никогда не забуду, как на втором курсе меня ввели в отрывок на Настасью Филипповну, и мне было очень тяжело, я не понимала, что делать.
И на обсуждениях, когда Юрий Николаевич говорил, что у меня не получается, я плакала от усталости и безысходности. И вот как-то я сижу, плачу, и он ко мне подходит и гладит по голове. Как дочку. И в этом была не жалость или утешение, а он мне таким жестом дал силу и энергию, я поняла, что не одна. А на следующий день на заседании кафедры Юрий Николаевич сказал, что все получилось. Есть такие педагоги, которые доводят студентов, говоря: «Ты никто. Ты из себя ничего не представляешь!» Таким образом они пытаются их сломать, переделать. А он понимал, что каждый из нашего курса способен на большее, и очень аккуратным проникновением в мир каждого воздействовал, очень бережно направлял в нужную сторону. Он всегда говорил: «Я не знаю, чему я вас могу научить, вы должны пройти этот путь сами. Все, что я могу, — это быть соучастником вашего становления». Я считаю, что прошла лучшую школу, потому что здесь меня любили, думали обо мне и хотели, чтобы прежде всего я стала хорошим человеком. Это завет Юрия Николаевича.
- Вы пришли в Театр имени Пушкина, где уже играете главную роль в спектакле «Плохие хорошие» по Оскару Уайльду с партнершей Викторией Исаковой. Вас звали еще куда-то?
- Да, звали в пять театров. Я советовалась по этому поводу с Юрием Николаевичем, он вообще нас не бросал, помогал с устройством. Мне самой очень понравилась атмосфера Пушкинского театра. И я думаю, что сделала правильный выбор. Что касается Виктории, она совершенно невероятная: очень открытая, добрая, с потрясающей самоиронией. Она — двигатель, у нее безумная энергия… Вообще она настолько харизматичная и обаятельная, что ее всегда хочется обнять.
- Кстати, Театр имени Пушкина очень красивый, что для человека с развитым эстетическим вкусом имеет значение. А вам важно, как вы выглядите, что на вас надето в обыденной жизни?
- Два главных критерия в выборе одежды: просто и удобно. Но у меня есть слабость… и это сумки. Неважно, какого бренда. Если я вижу идеальную сумку для себя, то покупаю. А иногда просто на них любуюсь дома, не внедряю их в образ, потому что они слишком красивые. Ну а больше всего я схожу с ума от декора дома. Особенно от подсвечников. Вот тут я могу в магазине надолго зависнуть и смотреть, выбирая что-то интересное.
- Сегодня у вас, как мне кажется, очень хорошее время во всех смыслах. А в каком периоде вашей еще совсем не длинной жизни вам было сложнее всего?
- Мне кажется, всегда должно быть тяжело. Мой мастер Юрий Николаевич Бутусов однажды сказал мне: «Работай, работай, работай. Не соглашайся на халтуру. Всегда ставь перед собой сложные, новые задачи. Всегда берись за роли, про которые ничего не понимаешь. Должно быть трудно. Прекрасное — это трудно». Так что я буду всегда стараться, чтобы мне было крайне сложно. Только через этот путь я смогу идти дальше и открывать для себя то, чего еще не знаю.
0
148.50
